Пять поросят [= Убийство в ретроспективе] - Агата Кристи

— Вы имеете в виду сложную в связи с появлением Эльзы Грир? — спросил Пуаро.

— Именно, — резко ответила мисс Уильямс и стиснула губы.

— А какого вы мнения об Эльзе Грир?

— Никакого. Исключительно беспринципная молодая особа.

— Она ведь была совсем юной.

— Она была достаточно взрослой, чтобы все понимать. Ее поведение не заслуживает никакого оправдания.

— По-моему, она была влюблена…

— Влюблена! — фыркнула мисс Уильямс. — Я считаю, мсье Пуаро, что, какие бы чувства человек ни испытывал, он обязан их сдерживать. И владеть собой. Эта девица была совершенно безнравственной особой. Она не желала считаться с тем, что мистер Крейл женат. Ей было чуждо чувство стыда, она действовала хладнокровно и решительно. Возможно, она была дурно воспитана, только этим я могу объяснить ее поведение.

— Смерть мистера Крейла была для нее тяжким потрясением?

— Да. Но винить она могла только себя. Я ни в коем случае не намерена оправдывать убийство, но тем не менее, мсье Пуаро, если когда-либо существовала доведенная до отчаяния женщина, то такой была Кэролайн Крейл. Скажу вам откровенно, что были минуты, когда я сама была готова убить их обоих. Он позволил себе афишировать свою любовницу в присутствии своей жены, быть свидетелем того, как она вынуждена мириться с наглостью этой особы, а мисс Грир и в самом деле была наглой, мсье Пуаро. Эмиас Крейл заслужил то, что с ним случилось. Ни один мужчина не имеет права так относиться к своей жене и оставаться безнаказанным. Его смерть была справедливой карой.

— У вас нет сомнений… — сказал Эркюль Пуаро. Маленькая сероглазая женщина смело смотрела на него.

— У меня нет сомнений в том, какими должны быть брачные узы. Если их не уважать и не поддерживать, народ вырождается. Миссис Крейл была верной и преданной женой. Ее муж относился к ней с пренебрежением и привел в дом любовницу. Как я уже сказала, он заслужил то, что с ним случилось. Он довел ее до отчаяния, и я не обвиняю ее в случившемся.

— Он вел себя отвратительно, я согласен, но не забудьте, что он был великим художником.

— О да, конечно, — снова фыркнула мисс Уильямс. — В наши дни это стало оправданием. Художник! Оправданием распущенности, пьянства, ссор, измен. А что из себя представляет мистер Крейл как художник? Быть может, еще несколько лет будет модно восхищаться его картинами, но долго им не прожить. Он даже не умел как следует рисовать! Перспектива у него была нарушена. Даже анатомия и та была не правдоподобной. Я немного разбираюсь в том, о чем говорю, мсье Пуаро. Девочкой я изучала искусство во Флоренции, и тем, кто знает и ценит великих мастеров прошлого, работы мистера Крейла представляются просто мазней. Клал краски на холст — и все, ни мысли о внутреннем построении, ни старания выписать натуру. Нет, — покачала она головой, — не просите меня восхищаться работами мистера Крейла.

— Две из них висят в Тейтовской галерее, — напомнил ей Пуаро.

— Возможно. Там, по-моему, есть и одна из скульптур мистера Эпстайна.

Пуаро почувствовал, что мисс Уильямс высказалась до конца. Он решил оставить тему искусства.

— Вы были рядом с миссис Крейл, когда она нашла мистера Крейла мертвым?

— Да. Мы с ней вышли из дому после обеда вместе. Анджела забыла на берегу или в лодке свою кофту. Она вечно теряла вещи. Я рассталась с миссис Крейл у входа в Оружейный сад, но почти тотчас же она позвала меня обратно. Мистер Крейл был мертв уже около часу. Он лежал на скамье возле мольберта.

— Увидев его, она впала в отчаяние?

— Я не совсем понимаю, о чем вы меня спрашиваете, мсье Пуаро.

— Я спрашиваю, как она вела себя в эту минуту?

— По-моему, на нее нашло какое-то оцепенение. Она послала меня вызвать по телефону врача. Мы ведь не сразу поняли, что он умер, а вдруг у него каталептический припадок.

— Это она высказала такое предположение? — Не помню.

— И вы отправились звонить? Мисс Уильямс ответила сухо и резко:

— На полпути я встретила мистера Мередита Блейка. Я попросила его выполнить данное мне поручение, а сама вернулась к миссис Крейл. Я подумала, что ей может стать плохо, а мужчины в таком случае помощники никудышные.

— А ей стало плохо?

— Нет, миссис Крейл вполне владела собой, — сухо ответила мисс Уильямс. — В отличие, между прочим, от мисс Грир, которая закатила истерику и вообще вела себя непристойно.

— В чем это проявилось?

— Она пыталась наброситься на миссис Крейл.

— Вы хотите сказать, что, по ее мнению, миссис Крейл была виновна в смерти мистера Крейла?

Секунду-другую мисс Уильямс размышляла.

— Нет, вряд ли она была в этом убеждена. То есть… тогда еще не возникло подозрения. Мисс Грир просто принялась кричать: «Вот что вы наделали, Кэролайн. Вы убили его. Это ваша вина». Она не сказала: «Вы его отравили», но, по-моему, она в этом не сомневалась.

— А миссис Крейл?

Мисс Уильямс тревожно задвигалась в своем кресле. Стоит ли лицемерить, мсье Пуаро? Не знаю, что на самом деле испытывала или думала миссис Крейл в ту минуту. То ли она испугалась того, что совершила…

— Так вам казалось?

— Нет, точно не могу сказать. Она была потрясена и, пожалуй, испугана. Да, испугана, я уверена. Что вполне естественно.

— Может, и естественно… — с досадой согласился Пуаро. — Чем же она лично объяснила смерть мужа?

— Самоубийством. Она с самого начала утверждала, что это самоубийство.

— И продолжала утверждать то же самое, когда разговаривала с вами наедине, или выдвинула какую-либо другую версию?

— Нет. Она старательно уговаривала меня, что он покончил с собой.

В голосе мисс Уильямс явно присутствовало смущение.

— А что ей сказали вы?

— Мсье Пуаро, неужели сейчас это имеет значение? — Да.

— Не понимаю, для чего…

Но, словно загипнотизированная его молчанием, она неохотно призналась:

— По-моему, я сказала: «Конечно, миссис Крейл. Мы все считаем, что он покончил с собой».

— Вы верите собственным словам?

Подняв голову, мисс Уильямс твердо заявила:

— Нет, не верю. Но, пожалуйста, поймите, мсье Пуаро, что я была целиком на стороне миссис Крейл. Я сочувствовала ей, а не полиции.

— Вы были бы рады, если бы ее оправдали?

— Да, — с вызовом в голосе ответила мисс Уильямс.

— Значит, вам небезразличны чувства ее дочери? — спросил Пуаро.

— Я полностью симпатизирую Карле.

— Не согласились бы вы написать мне подробный отчет о случившейся трагедии?

— Чтобы она прочитала, хотите вы сказать?

— Именно.

— Пожалуйста, — в раздумье согласилась мисс Уильямс. — Значит, она твердо решила разузнать все, как было?

— Да. Хочу предупредить только, что было бы лучше скрыть от нее правду…

— Нет, — перебила его мисс Уильямс. — Я считаю, что лучше смотреть правде в глаза. Подтасовывая факты, от судьбы не уйдешь. Карле довелось пережить потрясение, узнав правду, — теперь она хочет знать, как именно все было. Я считаю, что смелая молодая женщина так и должна поступать. Как только ей станут известны подробности, она сумеет снова забыть обо всем и жить собственной жизнью.

— Возможно, вы и правы, — согласился Пуаро.

— Я в этом убеждена.

— Но тут есть одно обстоятельство. Она не только хочет знать, как все произошло, она хочет убедиться в невиновности своей матери.

— Бедное дитя, — вздохнула мисс Уильямс.

— Вы так полагаете?

— Теперь я понимаю, почему вы сказали, что будет лучше, если она никогда не узнает правды, — откликнулась мисс Уильямс. — Тем не менее я остаюсь при своем мнении. Конечно, желание удостовериться, что мать невиновна, мне представляется вполне естественным, и, хотя ей предстоит убедиться, что ее надежды напрасны, судя по вашим словам, Карла достаточно отважна, чтобы узнать правду и не дрогнуть.

— Вы уверены, что это правда?

— Я вас не понимаю.

— У вас нет никаких сомнений в вине миссис Крейл?

— По-моему, это обстоятельство даже не подлежит сомнению.

— Даже если она сама настаивала на версии о самоубийстве?

— Бедняжке надо же было хоть что-то сказать, — сухо заметила мисс Уильямс.

— Известно ли вам, что перед смертью миссис Крейл написала дочери письмо, в котором торжественно клялась в своей невиновности?

Мисс Уильямс уставилась на Пуаро.

— Она поступила крайне неразумно, — резко заметила она.

— Вы так считаете?

— Да. Боюсь, что вы, как большинство мужчин, человек сентиментальный…

— Мне чужда сентиментальность, — возмущенно перебил ее Пуаро.

— Существует и такая штука, как ложь во спасение. Но к чему лгать перед лицом смерти? Чтобы избавить от боли собственное дитя? Да, так поступают многие женщины. Но миссис Крейл, на мой взгляд, не могла так поступить. Она была отважной и очень искренней женщиной. Я бы не удивилась, если бы она завещала своей дочери не судить ее слишком строго.